Ключ к Ребекке - Страница 40

— Не забивай ничем свою хорошенькую головку…

И вот он все испортил. Почему ее так взбесило это заявление — насчет Вульфа? Соблазнить нового мужчину. Одним больше, одним меньше — ей-то что?.. Вандам примерно так и выразился, тем самым давая понять, что не ставит ее выше обычной проститутки. Вот почему теперь она буквально сходила с ума. Елене так хотелось, чтобы ее уважали… А предложение «сойтись» с Вульфом исключало такую возможность. Впрочем, стоило ли вообще об этом думать? Отношения между такой женщиной, как она, и английским офицером вряд ли выйдут из обычной схемы: использование ее в определенных целях, с одной стороны, зависимость — с другой… Откуда тут взяться уважению? Уильям Вандам всегда будет видеть в ней шлюху. Она вообразила, что он не такой, как все, и ошиблась. Вопрос исчерпан.

Вандам сидел в темноте у окна в своей спальне, курил, смотрел на освещенный лунным светом, мерцающий Нил и вспоминал детство…

…Ему одиннадцать, и морально, и физически еще совсем ребенок. Он стоит на террасе дома из серого камня, где прожил всю жизнь. В доме есть ванная комната, вода для которой нагревается с помощью угольной печки, расположенной внизу, в кухне. Родители часто говорят сыну, что не каждая семья достаточно состоятельна, чтобы позволить себе такие удобства, поэтому лучше об этом помалкивать. Позже, когда он придет в новую шикарную школу в Баурнемауте, ему придется притворяться, что он считает не вполне естественным, когда в доме есть ванная комната и горячая вода. В ванной есть еще и унитаз. Сейчас он направляется туда, чтобы пописать. Здесь мама купает его семилетнюю сестру. Мальчик знает, что они не будут возражать против его присутствия, — он делал так и раньше. К тому же, чтобы добраться до другого туалета, нужно долго идти по промозглому саду. Но на этот раз все по-другому: он забыл, что там купается еще и его кузина. Ей восемь лет. Он входит в ванную. Сестра сидит в ванне, а кузина уже встала, собираясь вылезти из нее. Мама держит наготове полотенце. Мальчик смотрит на кузину.

Естественно, она голая. Он впервые видит голую девочку, если не считать сестры. Кузина полненькая, розовенькая, разгоряченная кожа покрыта капельками воды. Это самое прелестное зрелище в его жизни. Мальчик стоит в дверях и смотрит на девочку с нескрываемым интересом и восхищением.

Пощечина обрушивается на него из ниоткуда. Мамина рука неожиданно пребольно хлопает по щеке. Уж что-что, а как следует отшлепать она может, и это один из лучших ее ударов. Чертовски больно, но испытанный шок гораздо хуже всякой боли. Что еще хуже — теплое чувство, завладевшее всем его телом, разбилось вдребезги, как оконное стекло.

— Убирайся! — кричит мать.

Обиженный и униженный, мальчик пулей выскакивает из ванной…

Сидя один в своей комнате среди ночи и вспоминая эту сцену, Вандам снова думал так же, как и много лет назад: ну зачем, зачем она это сделала?

9

Ранним утром Алекс Вульф стоял босиком на холодном полу мечети, выложенном плиткой. Несколько ранних богомольцев рассеялись по просторному залу с колоннами. Луч света проник сквозь узкую прорезь в стене, и в этот момент муэдзин вскричал:

— Allahu Akbar! Allahu Akbar! Allahu Akbar! Allahu Akbar!

Вульф повернулся лицом к Мекке.

На нем были надеты длинный халат и чалма, в руках он держал простые арабские сандалии. Он и сам никогда не мог понять, зачем ему это. Настоящим верующим он был только в теории. В детстве он подвергся обряду обрезания, как того требует ислам, и совершил паломничество в Мекку; тем не менее он пил алкоголь, ел свинину, никогда не платил мусульманского налога закят, не соблюдал пост рамадан и молился крайне редко, не говоря уже о том, чтобы делать это пять раз в день. Однако иногда Алекс ощущал потребность хотя бы на несколько минут погрузиться в знакомый, механический ритуал религии его приемного отца. Тогда он, как и сегодня, поднимался ни свет ни заря, облачался в традиционные одежды и шел по пустым холодным улицам к мечети, которую посещал его отчим, совершал ритуальное омовение во дворе и входил внутрь как раз к началу утренней молитвы.

Вульф дотронулся руками до ушей, затем сомкнул ладони перед собой, поклонился и встал на колени. Касаясь лбом пола в нужные моменты, он начал читать нараспев:

— Именем Создателя нашего, всеправедного и сострадающего. Да вознесется молитва наша к Господу, вседержителю небесному и земному, преблагому и сострадающему, царствующему в день Страшного суда; Тебе мы служим и Тебе возносим молитву о помощи; к благому деянию наставь нас, удостоенных благоволения Твоего, нас, избежавших гнева Твоего, нас, с пути спасения не свернувших.

Он посмотрел через правое плечо, затем — через левое, чтобы поприветствовать двух ангелов, которые записывали все его добрые и дурные поступки.

Оглядываясь через левое плечо, он увидел Абдуллу.

Не прерывая молитвы, вор одарил его широкой улыбкой, блеснув железным зубом.

Вульф встал с колен и вышел из мечети. Он остановился снаружи, чтобы надеть сандалии, Абдулла вперевалку вышел за ним. Они пожали друг другу руки.

— Ты благочестивый мусульманин, Ахмед, как и я, — сказал Абдулла. — Я знал, что рано или поздно ты придешь в мечеть, где молился твой отец.

— Ты искал меня?

— Многие тебя ищут.

Они медленно шли рядом.

— Запомни, друг, настоящего правоверного я не выдам ни за какие деньги — даже за очень, — Абдулла сделал многозначительную паузу, — очень большие деньги. Поэтому я сказал майору Вандаму, что не знаю никого по имени Алекс Вульф или Ахмед Рахма.